Неточные совпадения
— Да вот, как вы сказали, огонь блюсти. А то не дворянское дело. И дворянское дело наше делается не здесь, на выборах, а там, в своем
углу. Есть тоже свой сословный инстинкт, что должно или не должно. Вот мужики тоже, посмотрю на них другой раз: как
хороший мужик, так хватает земли нанять сколько может. Какая ни будь плохая земля, всё пашет. Тоже без расчета. Прямо в убыток.
В
углу, в задней стене, или,
лучше сказать, в перегородке, была запертая дверь: там, далее, за перегородкой, должны были, стало быть, находиться еще какие-то комнаты.
Одну из них, богиню Молчания, с пальцем на губах, привезли было и поставили; но ей в тот же день дворовые мальчишки отбили нос, и хотя соседний штукатур брался приделать ей нос «вдвое
лучше прежнего», однако Одинцов велел ее принять, и она очутилась в
углу молотильного сарая, где стояла долгие годы, возбуждая суеверный ужас баб.
День был неприятный. Тревожно метался ветер, раздувая песок дороги, выскакивая из-за
углов. В небе суетились мелко изорванные облака, солнце тоже беспокойно суетилось, точно заботясь как можно
лучше осветить странную фигуру китайца.
Клим знал, что на эти вопросы он мог бы ответить только словами Томилина, знакомыми Макарову. Он молчал, думая, что, если б Макаров решился на связь с какой-либо девицей, подобной Рите, все его тревоги исчезли бы. А еще
лучше, если б этот лохматый красавец отнял швейку у Дронова и перестал бы вертеться вокруг Лидии. Макаров никогда не спрашивал о ней, но Клим видел, что, рассказывая, он иногда, склонив голову на плечо, смотрит в
угол потолка, прислушиваясь.
В светлом, о двух окнах, кабинете было по-домашнему уютно, стоял запах
хорошего табака; на подоконниках — горшки неестественно окрашенных бегоний, между окнами висел в золоченой раме желто-зеленый пейзаж, из тех, которые прозваны «яичницей с луком»: сосны на песчаном обрыве над мутно-зеленой рекою. Ротмистр Попов сидел в
углу за столом, поставленным наискось от окна, курил папиросу, вставленную в пенковый мундштук, на мундштуке — палец лайковой перчатки.
Белые двери привели в небольшую комнату с окнами на улицу и в сад. Здесь жила женщина. В
углу, в цветах, помещалось на мольберте большое зеркало без рамы, — его сверху обнимал коричневыми лапами деревянный дракон. У стола — три глубоких кресла, за дверью — широкая тахта со множеством разноцветных подушек, над нею, на стене, — дорогой шелковый ковер, дальше — шкаф, тесно набитый книгами, рядом с ним —
хорошая копия с картины Нестерова «У колдуна».
— Завтра бы вы
лучше к братцу зашли… — говорила она, провожая его, — вон тут, на
углу, через улицу.
— Как это? Всякий день перебирай все
углы? — спросил Захар. — Да что ж это за жизнь?
Лучше Бог по душу пошли!
Тетка на разговоры по
углам, на прогулки Обломова с Ольгой смотрела… или,
лучше сказать, никак не смотрела.
— Ну, иной раз и сам: правда, святая правда! Где бы помолчать, пожалуй, и пронесло бы, а тут зло возьмет, не вытерпишь, и пошло! Сама посуди: сядешь в
угол, молчишь: «Зачем сидишь, как чурбан, без дела?» Возьмешь дело в руки: «Не трогай, не суйся, где не спрашивают!» Ляжешь: «Что все валяешься?» Возьмешь кусок в рот: «Только жрешь!» Заговоришь: «Молчи
лучше!» Книжку возьмешь: вырвут из рук да швырнут на пол! Вот мое житье — как перед Господом Богом! Только и света что в палате да по добрым людям.
Летом любил он уходить в окрестности, забирался в старые монастыри и вглядывался в темные
углы, в почернелые лики святых и мучеников, и фантазия,
лучше профессоров, уносила его в русскую старину.
— Алексей Владимирович Дарзан, Ипполит Александрович Нащокин, — поспешно познакомил их князь; этого мальчика все-таки можно было рекомендовать: фамилия была
хорошая и известная, но нас он давеча не отрекомендовал, и мы продолжали сидеть по своим
углам. Я решительно не хотел повертывать к ним головы; но Стебельков при виде молодого человека стал радостно осклабляться и видимо угрожал заговорить. Все это мне становилось даже забавно.
Это желание прыгнуть на шею, чтоб признали меня за
хорошего и начали меня обнимать или вроде того (словом, свинство), я считаю в себе самым мерзким из всех моих стыдов и подозревал его в себе еще очень давно, и именно от
угла, в котором продержал себя столько лет, хотя не раскаиваюсь.
Вот эссенция моих вопросов или,
лучше сказать, биений сердца моего, в те полтора часа, которые я просидел тогда в
углу на кровати, локтями в колена, а ладонями подпирая голову. Но ведь я знал, я знал уже и тогда, что все эти вопросы — совершенный вздор, а что влечет меня лишь она, — она и она одна! Наконец-то выговорил это прямо и прописал пером на бумаге, ибо даже теперь, когда пишу, год спустя, не знаю еще, как назвать тогдашнее чувство мое по имени!
Сначала взяли было один, а потом постепенно и все четыре рифа. Медленно, туго шли мы, или,
лучше сказать, толклись на одном месте. Долго шли одним галсом, и 8-го числа воротились опять на то же место, где были 7-го. Килевая качка несносная, для меня, впрочем, она
лучше боковой, не толкает из
угла в
угол, но кого укачивает, тем невыносимо.
У него
лучше и раньше прибиралась комната, в корзинке было больше
угля, нежели у других.
Люди наши, заслышав приказ, вытащили весь багаж на палубу и стояли в ожидании, что делать. Между вещами я заметил зонтик, купленный мной в Англии и валявшийся где-то в
углу каюты. «Это зачем ты взял?» — спросил я Тимофея. «Жаль оставить», — сказал он. «Брось за борт, — велел я, — куда всякую дрянь везти?» Но он уцепился и сказал, что ни за что не бросит, что эта вещь
хорошая и что он охотно повезет ее через всю Сибирь. Так и сделал.
— Сейчас тут трактир
хороший, — сказал извозчик и, завернув за
угол, подвез Нехлюдова к подъезду с большой вывеской.
— Вержембицкая отличная актриса, гораздо
лучше Сопняковой, — пропищал из
угла плюгавенький человек с усиками и в очках. Несчастный! он втайне сильно вздыхал по Сопняковой, а князь не удостоил его даже взглядом.
На следующий день, 17 июня, мы расстались со стариком. Я подарил ему свой охотничий нож, а А.И. Мерзляков — кожаную сумочку. Теперь топоры нам были уже не нужны. От зверовой фанзы вниз по реке шла тропинка. Чем дальше, тем она становилась
лучше. Наконец мы дошли до того места, где река Синь-Квандагоу сливается с Тудагоу. Эта последняя течет в широтном направлении, под острым
углом к Сихотэ-Алиню. Она значительно больше Синь-Квандагоу и по справедливости могла бы присвоить себе название Вай-Фудзина.
Это было через край. Я соскочил с саней и пошел в избу. Полупьяный исправник сидел на лавке и диктовал полупьяному писарю. На другой лавке в
углу сидел или,
лучше, лежал человек с скованными ногами и руками. Несколько бутылок, стаканы, табачная зола и кипы бумаг были разбросаны.
Дождливыми вечерами, если дед уходил из дома, бабушка устраивала в кухне интереснейшие собрания, приглашая пить чай всех жителей: извозчиков, денщика; часто являлась бойкая Петровна, иногда приходила даже веселая постоялка, и всегда в
углу, около печи, неподвижно и немотно торчал
Хорошее Дело. Немой Степа играл с татарином в карты, — Валей хлопал ими по широкому носу немого и приговаривал...
Для здешних чиновников японское консульство —
хороший, теплый
угол, где можно забыться от тюрьмы, каторги и служебных дрязг и, стало быть, отдохнуть.
Странны были и они, дочки с маменькой: они же предположили и решили, что князю бы
лучше просидеть вечер молча; но только что увидали его в
углу, в полнейшем уединении и совершенно довольного своею участью, как тотчас же и растревожились.
Птицын так даже от целомудрия наклонил голову и смотрел в землю. Тоцкий про себя подумал: «Идиот, а знает, что лестью всего
лучше возьмешь; натура!» Князь заметил тоже из
угла сверкающий взгляд Гани, которым тот как бы хотел испепелить его.
Они вдвоем обходили все корпуса и подробно осматривали, все ли в порядке. Мертвым холодом веяло из каждого
угла, точно они ходили по кладбищу. Петра Елисеича удивляло, что фабрика стоит пустая всего полгода, а между тем везде являлись новые изъяны, требовавшие ремонта и поправок. Когда фабрика была в полном действии, все казалось и крепче и
лучше. Явились трещины в стенах, машины ржавели, печи и горны разваливались сами собой, водяной ларь дал течь, дерево гнило на глазах.
Толстенькие, крепкие лошадки с тщательно переваленными гривками и ловко подвязанными куколкою хвостами,
хорошая упряжь и
хороший кожаный армяк кучера давали чувствовать, что это собственные, хозяйские лошадки, а спокойное внимание, с которым седок глядел через пристяжную вперед и предостерегал кучера при объездах затопленных камней и водомоин, в одно и то же время позволяли догадываться, что этот седок есть сам владелец шведок и экипажа и что ему, как пять пальцев собственной руки, знакомы подводные камни и бездонные пучины этого
угла Петербургской стороны.
Ярошиньский встал, взял из-за
угла очень
хорошую гитару Рациборского и, сыграв несколько аккордов, запел...
Вход, передняя и зал также подходили к лакею. В передней помещалась массивная ясневая вешалка и мизерное зеркальце с фольговой лирой в верху черной рамки; в
углу стояла ширма, сверх которой виднелись вбитые в стенку гвозди и развешанная на них простыня. Зал ничем не изобличал сенаторского жилья. В нем стояли только два большие зеркала с
хорошими подзеркальниками. Остальное все было грязновато и ветхо, далее была видна гостиная поопрятнее, а еще далее — довольно роскошный женский будуар.
Кроме отворенных пустых сундуков и привешенных к потолку мешков, на полках, которые тянулись по стенам в два ряда, стояло великое множество всякой всячины, фаянсовой и стеклянной посуды, чайников, молочников, чайных чашек, лаковых подносов, ларчиков, ящичков, даже бутылок с новыми пробками; в одном
углу лежал громадный пуховик, или,
лучше сказать, мешок с пухом; в другом — стояла большая новая кадушка, покрытая белым холстом; из любопытства я поднял холст и с удивлением увидел, что кадушка почти полна колотым сахаром.
— Да зачем же это? — прошептала Наташа, — нет, нет, не надо…
лучше дай руку и… кончено… как всегда… — И она вышла из
угла; румянец стал показываться на щеках ее.
Всего
лучше, если они спокойно сидят в своих
углах и не выходят на свет; я даже заметил, что они действительно любят свои
углы до того, что даже дичают в них.
— Ничего. Ладно живу. В Едильгееве приостановился, слыхали — Едильгеево?
Хорошее село. Две ярмарки в году, жителей боле двух тысяч, — злой народ! Земли нет, в уделе арендуют, плохая землишка. Порядился я в батраки к одному мироеду — там их как мух на мертвом теле. Деготь гоним,
уголь жгем. Получаю за работу вчетверо меньше, а спину ломаю вдвое больше, чем здесь, — вот! Семеро нас у него, у мироеда. Ничего, — народ все молодой, все тамошние, кроме меня, — грамотные все. Один парень — Ефим, такой ярый, беда!
— Мне бы, тетенька, денька три отдохнуть, а потом я и опять… — сказал он. — Что ж такое! в нашем звании почти все так живут. В нашем звании как? — скажет тебе паскуда:"Я полы мыть нанялась", — дойдет до
угла — и след простыл. Где была, как и что? —
лучше и не допытывайся! Вечером принесет двугривенный — это, дескать, поденщина — и бери. Жениться не следовало — это так; но если уж грех попутал, так ничего не поделаешь; не пойдешь к попу:"Развенчайте, мол, батюшка!"
Ну, нечего делать, видно, надо против тебя
хорошее средство изобретать: взял и на другой день на двери чистым
углем большой крест написал, и как пришла ночь, я и лег спокойно, думаю себе: уж теперь не придет, да только что с этим заснул, а он и вот он, опять стоит и опять вздыхает!
В следующей комнате, куда привел хозяин гостя своего, тоже висело несколько картин такого же колорита; во весь почти передний
угол стояла кивота с образами; на дубовом некрашеном столе лежала раскрытая и повернутая корешком вверх книга, в пергаментном переплете; перед столом у стены висело очень
хорошей работы костяное распятие; стулья были некрашеные, дубовые, высокие, с жесткими кожаными подушками.
— Да вы
лучше подеритесь, чем горло-то драть! — прокричал кто-то из-за
угла.
Долго искали, куда спрятаться, везде было неудобно. Наконец решили, что
лучше всего забраться в предбанник: там — темно, но можно сесть у окна — оно выходит в грязный
угол между сараем и соседней бойней, люди редко заглядывают туда.
Гимназист нахмурился и скрылся. Он пошел в свою комнату, стал там в
угол и принялся глядеть на часы; два мизинца
углом — это знак стоять в
углу десять минут. «Нет, — досадливо думал он, — при маме
лучше было: мама только зонтик ставила в
угол».
— При маме
лучше было. Мама в
угол только ставила.
— Не будет ли вам
лучше в саду? — сказал я. — Я вижу в том
углу тень.
— Видно, и мне домой пойти, дело-то
лучше будет, — сказал он, притворяясь небрежным, но едва сдерживая улыбку, и скрылся за
углом дома.
— Ах, да, эта высокая, с которой вы гуляли в саду. Она очень хорошенькая… Если бы я была такая, Агафон Павлыч не уехал бы в Петербург. Вы на ней женитесь? Да? Вы о ней думали все время? Как приятно думать о любимом человеке… Точно сам
лучше делаешься… Как-то немножко и стыдно, и хорошо, и хочется плакать. Вчера я долго бродила мимо дач… Везде огоньки, все счастливы, у всех свой
угол… Как им всем хорошо, а я должна была бродить одна, как собака, которую выгнали из кухни. И я все время думала…
— Зачем ты, Нина, убежала от танцев? — сказала она тоном выговора. — Стала где-то в темноте и болтаешь…
Хорошее, нечего сказать, занятие… А я тебя ищи по всем закоулкам. Вы, сударь, — обратилась она вдруг бранчиво и громко к Боброву, — вы, сударь, если сами не умеете или не любите танцевать, то хоть барышням бы не мешали и не компрометировали бы их беседой tete-a-tete.. [Наедине (франц. ).] в темных
углах…
— Ну, на здоровье; утрись поди! — произнес Глеб, выпуская Гришку, который бросился в
угол, как кошка, и жалобно завопил. — А то не хочу да не хочу!.. До колен не дорос, а туда же: не хочу!.. Ну, сват, пора, я чай, и закусить: не евши легко, а поевши-то все как-то
лучше. Пойдем, — довершил рыбак, отворяя дверь избы.
Тут были темные стены, в
углу стоял киот с образами; пахло
хорошими духами и лампадным маслом.
Особенно хорошо молчать, когда и кругом всё молчит, а еще
лучше, когда все попрятались по
углам, так что даже испуганных лиц не видишь.
Кукушкина. Теперь возьмите: холостого человека проситель за какое-нибудь дело позовет в трактир, угостит обедом, да и все тут. Денег истратят много, а пользы ни на грош. А женатый-то, Аким Акимыч, скажет просителю: на что мне твои обеды, я пойду
лучше с женою пообедаю, семейным образом, тихо, в своем
угле, а ты мне дай чистыми. Да деньги-то принесет. Так оно две выгоды: и трезвый придет да и с деньгами… Который вы год женаты?
— Много я путался с ними! — говорил он, подозрительно оглядывая тёмные
углы комнаты. — Беспокойно это, а —
лучше нет ничего. Иные говорят — карты
лучше, а тоже без женщин не могут жить. И охота не сохраняет от женщин, — ничто не сохраняет от них!